Я родилась и жила до 43 лет в городе Волжском Волгоградской области. Это промышленный год с населением около 400 тыс. человек. Одно время его хотели даже присоединить к Волгограду, как район, но потом передумали, чему жители Волжского очень сильно радовались.

Для меня действительно это как один город. На энергетике Волжского сильно отразилось историческое прошлое Волгограда. Военное прошлое города, Мамаев курган и промышленный путь развития- все это сделало Волгоград по моим ощущениям городом жестким, консервативным и даже несколько безрадостным.

Детство я свое хорошо помню. По мнению окружающих я была странным ребенком. Я не особенно тянулась к детям, хотя по случаю проблем в коммуникабельности не было замечено. Просто мне было неинтересно с ними. Я любила посмотреть с балкона на закат или поговорить со взрослыми людьми о философских вещах. Мой дядя Эдик говорил про меня:” С виду 3-летняя девочка, а поговоришь- мудрая Черепаха Тортилла!”

Меня было совсем нереально накормить. Я вообще не помню, чтобы я хотела кушать. Но очень хорошо помню, что мама очень расстраивалась, что в меня не впихнешь ничего, и я решила кушать, чтобы мама не плакала.

Уже во взрослом возрасте мы частенько с мамой вспоминали это и я, смеясь, ей говорила:”Я наверно умела праной питаться, но отказалась от этого умения. Вот бы вспомнить его! Какая это свобода- питаться праной!” Мама, которая всегда поддерживала меня, в этом вопросе была со мной не согласна. Она говорила, что еда-это удовольствие. А для меня было и есть странно это, потому что еда не дает мне того удовольствия, которое дает например природа. Как-то еда с детства для меня больше необходимость, чем удовольствие. 

Когда мне было 6 лет, у меня родилась сестренка. И я уже не помню, сказали мне или я сама решила, что я теперь взрослая и для меня детство тогда закончилось. Во всяком случае, я чувствовала именно так. Я приняла это, взяла на себя груз ответственности за сестру и в своих ощущениях  несла его, наверно, пока она замуж не вышла. Это стало одной из моих плохих привычек- гиперответственность за близких, от которой я потом освободилась, но дров наломала, хватит деревню протопить))).

Возраст 8 лет почему-то ознаменовался для меня серией странных снов, которые были очень явными. Я просыпалась среди ночи и бежала к маме, чтобы поделиться с ней тем, что увидела. Я даже не очень понимала, что это сон, мне это объясняла мама, чтобы я успокоилась и пошла спать дальше. Я четко помню 2 своих сна, возможно потому, что они стали нашими семейными анекдотами.

В первом сне мне приснилось, что почему-то в туалете у нас лежит огромная старинная книга. Что там записана история нашего рода и я должна ее переписать. Как такое может присниться ребенку?

Я ночью прибежала к маме и волнуясь ей говорила:”Там книга Большая! Я должна ее переписать! Я должна ее переписать!” Мама конечно успокаивала меня:”Танюша, перепишем, перепишем, иди спать, моя родная!” И только после 30 лет я поняла, что этот сон был действительно особенным и знаковым для всей моей жизни.

Второй сон казался не менее бредовым и смешным. Я также прибежала к маме и говорила ей:”Ты представляешь, ему 99 лет и ни одного зуба не вырвали! Ты представляешь? ” Мама тоже меня успокоила, что вырвем, если надо, и отправила спать. Сейчас я думаю, что этот сон был о потенциале человека, который в те времена казался нереальным.

И хотя мои родные посмеивались над моими снами, я уже тогда чувствовала, что это больше, чем сны. Наверное тогда у меня зародилась мысль, что люди знают не все, а может не хотят знать. Что мир интереснее, чем только то, что мы привыкли видеть глазами, и что то, что кажется нереальным, может быть реальным на самом деле.

Резюме: мое детство уже обозначило то, что для меня стало ценно в последующем. И свободу, поступать как хочется, которую было непонятно, как реализовывать в силу социальных установок, и тягу к неизведанному, новому, и стремление к душевному комфорту в моменты уединения, не свойственные ребенку.

С любовью к вам, Татьяна Лучезарная